Неюбилейное интервью

Лия Ахеджакова:

Неюбилейное интервью

Лия Ахеджакова – Народная артистка России, трижды лауреат премии «Ника», одна из любимейших актрис, чьи театральные и кино-роли запоминаются с первого раза – и навсегда.

— Лия Меджидовна, мне не хотелось бы начинать наш разговор с грустной ноты, но всё же первый вопрос — о недавно ушедшем Игоре Кваше. Кем он был для Вас?

— Кем был? Я ещё не привыкла говорить о нём в прошедшем времени. Игорь – мой друг, единомышленник и вечный партнёр на протяжении всей работы в «Современнике». Может, это покажется странным, но со многими актёрами нашей труппы я вообще никогда, или крайне редко встречалась на сцене. Да и вообще, в театре «Современник» у меня было не так много спектаклей, но так совпадало, что в них всегда играл Игорь. Знаете, бывает такая раз и навсегда возникшая взаимная симпатия. Конечно, я знала и его недостатки, и достоинства, но мы всегда прекрасно понимали друг-друга, уважали, ценили. У Игоря была юная душа, в ней до конца горел огонь подвижничества, свойственный Олегу Ефремову и тем, кто создавал «Современник». Он – гражданин в истинном, а не пафосном значении этого слова. Даже когда Игорь уже не смог прийти на Болотную площадь, он позвонил на «Эхо Москвы» спросить, может ли чем-то помочь и записал изумительный текст в поддержку митинга, который потом показали. Он не хотел молчать, когда слышал о беспределе, произволе властей. Помню, позвонил мне: «Я не могу больше терпеть эти издевательства – хочу подписать письмо в защиту Алексаняна» и тут же связался с правозащитным центром. Иногда перед спектаклями мы обсуждали какие-то наболевшие, спорные вещи, и всегда сходились во мнениях. Есть ещё третий человек, с кем мы всегда совпадали во взглядах на происходящее – Эльдар Александрович Рязанов.

— Всё таки, от чего умер Игорь Кваша; на интернете  — самые разные причины?

— У него была давняя проблемы с лёгкими, но что конкретно случилось, я не знаю, потому что когда это произошло, меня не было в Москве.

Я вернулась только вчера и ещё не узнала подробностей. Знаю о застарелой астме. Я вспоминаю наш последний совместный спектакль «Трудные люди», когда Игорь убежал за кулисы с ингалятором, а вернувшись сказал: «Это конец» и посмотрел на меня так…

Понимаете, Игорь – это совесть и порядочность театра, человек, который прожил жизнь достойного человека и большого артиста. Для меня он большой артист ещё и потому, что был одним из лучших партнёров, с которыми меня сводила судьба. Он совершенно не был озабочен тем, как сам выглядит, какой у него ракурс, как подать себя зрителям. Он не думал о том, как бы от всех отстраниться, чтобы «спеть главную арию». Мало кто умеет так работать на партнёра, как это делал он, и в этом – проявление не только мастерства, но и опять же, порядочности.

— Скажите, чем политика так притягивает людей искусства?

— Существует две категории людей. У одних присутствует некий «окрас» беспокойства, когда человек за всё и всех переживает, мучается от несправделивости, болеет за тех, кого незаслуженно унижают, уничтожают, держат в тюрьмах, как уголовников. В таких людях очень сильна нота сострадания, она заглушает нотки безразличия. А есть люди, которых политика притягивает из меркантильных соображений. Вы помните, как когда-то вступали в партию? Вот и теперь это делают для того, чтобы быть на плаву, для получения какой-то выгоды для того, чтобы напомнить о себе, поднять свой авторитет. Знаете, близость к власти – большая гиря, она придаёт вес в обществе, значительность, уверенность в завтрашнем дне.

— Я могу понять людей, у которых за спиной детский центр, театр, то, от чего зависит жизнь или судьба других людей, хотя не совсем понятно, почему театры и больницы должны зависеть от воли или настроения политика. Но вот, к примеру, известный актёр, до этого абстрагирующий себя от политики, вдруг изьявляет готовность поработать в штабе Путина. Это что, заявка о проснувшейся гражданской позиции или продуманный шаг в поддержку собственного артцентра и нескольких химчисток? Зачем Народному артисту, «главному чародею страны» эта «гиря», тем более, в таком почётном возрасте?

— Я же говорю, есть такие люди. Скажем, Надежда Бабкина, которая  за счёт близости к власти повышает свой вес.

— По-моему, она как раз борется с лишним весом, причём, успешно.

—  Ну, если в этом смысле, то да. А если в другом, то кому-то нравится быть в правящей обойме или хотя бы поближе к ней, а кому-то это не только не нужно, но и противно.

— Ну, допустим, человек, которому знаменитый актёр, (писатель, музыкант, спортсмен) своей харизмой или известностью помог получить власть, наконец-то сел на трон. Должен хотя бы тогда этот артист отойти в сторону, или, напротив, остаться в тени небожителя, продолжая ему служить?

— А это зависит от того, какой он артист. Одному это на фиг не нужно, потому что, во-первых, он в этом не нуждается, а вторых, у него любое облизывание власти вызывает тошноту. А другие на это идут спокойно, потому что любят пользоваться своей дружбой с этой властью.

— Вы с сожалением констатируете, что «время подписантов, диссидентов, твёрдых духом людей уходит, что они даже не нужны». Может, их время уходит потому, что подписи ничего не меняют, и Ходорковский как сидел, так и сидит, а за ложь, подлость и трусость получают повышение по службе?

— Оно уходит, но ещё не ушло. Рискуя своим именем и покоем, люди продолжают подписывать письма, зная, что, скорее всего, делают это напрасно.

— В чём тогда смысл?

— А это знак порядочности и необходимости отмежеваться от низости, подлости и безразличия.

— Вам предлагали подписывать какие-либо письма или воззвания, противоречащие личным моральным принципам?

— Я давно отмежевалась от такого рода людей и сообществ. Мне никто не посмеет предложить войти в штаб какого-либо властолюбца. И потом, все знают, что у меня дурной характер и не хотят связываться ещё и по этой причине.

— Вы хотите сказать, что по характеру конфликтный человек и умеете говорить в глаза то, что думаете?

— Ой, это так.

— И что Вы с этим делаете?

— Я терплю, терплю, сдерживаюсь – именно потому, что знаю о своём характере, — но в какой-то момент эта пружина раскручивается и уже не может вернуться в сжатое состояние.

— Потом жалеете?

— Когда как.

— Вот Вы не боитесь открыто говорить о своей гражданской позиции, критиковать сильных мира сего, но боитесь инопланетян. Это правда или очередная издержка интернета?

— Это правда. Кто-то боится привидений, а я – инопланетян. Это такой вечный страх, особенно когда еду ночью по пустынному шоссе. И ещё безумно боюсь мышей. Когда я их вижу, просто прихожу в негодность и чувствую, что могу сойти с ума от ужаса. Может, кому-то это смешно…

— Может, но точно не мне. Это я насчёт мышей. Само слово вызывает отвращение.

— Ну вот, вы меня понимаете.

— А у Вас бывает ощущение, что жить – страшно?

— Ещё как бывает. Иногда вообще не знаешь, что лучше – жить или нет. Это потому, что чем человек старше – тем больше печали. И прибавляют её не только годы, но и реалистическая оценка себя, своих сил, того, что не сделано и сделано уже не будет.

— Но ведь и сделано многое.

— Это так, но жизненный опыт настолько тяжёлая вещь, что рано или поздно неизбежно возникает ощущение полного бессилия. Ну и болезни добавляют, и какие-то старые воспоминания, когда проклинаешь себя за то, какой могла быть по отношению к матери, как могла её не пожалеть, как отвратительна была в своём эгоизме. Многое всплывает в памяти, и огорчает невозможность что-либо исправить.

— Давайте поговорим о Вашей профессии. Существует убеждение: если упрямо идти к цели, работать, стремиться, то непременно добьешься желаемого. Применимо ли это к профессии актёра?

— Для актёрской профессии необходим характер.

— Не талант?

— Талант, способности, желание – это понятно. Но характер – прежде всего, а затем уже случай, внешние данные и конечно, удача. Кому-то она сопутствует с двадцати лет – и всю жизнь, а другому не повстречалась. И вроде интересный человек, талантливая актриса, ни на кого не похожая, а вот не случилось: не вращалась в нужной среде, не встретила своего режиссёра, не попала в тему, которая позволила бы раскрыться, проявить себя. Или бывает, что смолоду «засветилась» в main stream, в каких-то отвратительных коммерческих проектах, а потом оказывается, что внешность уже не та, и свежести нет, и жизнь прожита не в том искусстве. И поздно, потому что дальше ничего не будет.

— Понятно, что профессия актёра – одна из самых зависимых. Когда я смотрю не очень качественные фильмы, мне кажется, что зависимость актёра яснее всего видна именно в них. Объясните, как удаётся артисту заставить себя играть роли, заведомо противоречащие его вкусу или здравому смыслу, роли, написанные по бездарным или плохо поставленным сценариям?

— Объясню: некоторым не приходится себя преодолевать, потому что к счастью, или к сожалению, они неразборчивы по причине отсутствия вкуса. Знаете, как за столом, едят всё подряд. А бывает, причина вполне бытовая: больной ребёнок, бросил муж, надо помочь родителям или детям, да надо одеться, в конце-концов. И осуждать здесь кого-либо нельзя. Вот бывает, что негде жить, нет человеческих условий, и просто для того, чтобы чувствовать себя человеком, необходимо купить жильё. И если в этот момент не случается попасть в серьёзный проект, где не придётся идти против своего вкуса, воспитания и того, чему научили любимые учителя, то что делать? Надо же как-то зарабатывать, а не сидеть со своими принципами и чего-то ждать. Тем более зная, что самый непритязательный сериал может обеспечить достойное качество жизни.

— Многие человеческие судьбы доказали, что талант и успех вовсе не равнозначны. Успех зачастую обходит талантливого человека, но почему-то приходит к посредственности. Вы своим личным участием когда-либо помогали талантливым людям пробиться к заслуженному успеху?

— Я – актриса, и моё участие в смысле карьеры – совершенно служебное. Иногда я помогала и помогаю молодым, но в продвижении в профессию, а не к успеху. Дальше уже – судьба.

— Говорят, последующее поколение должно быть лучше предыдущего. А какие недостатки Вы видите в своём и какие достоинства — в новом поколении?

— Если не говорить о наркоманах или уголовниках, то о нынешнем поколении я могу сказать много хорошего. Они – потрясающие, отзывчивые, умные, энергичные, а главное – это поколение непуганых людей. Им непонятны страхи их бабушек и мам. И это несмотря на то, что у нас происходит много страшных, уму непостижимых вещей, много несправедливости. А они спокойно выходят на митинги и говорят – это неправда, так быть не должно, не позволим. И они небезразличны к чужому горю. Вот к примеру, студенты курса Кирилла Серебренникова, никому ничего не говоря, не афишируя, поехали волонтёрами в Крымск, когда случилось это несчастье.

И как актёры они тоже другие. Вот я попала в спектакль Дмитрия Крымова «Как вам это понравится» по мотивам пьес Шекспира и провела с этой труппой три недели на гастролях сначала в Стратфорде-на-Эйвоне, а затем в Эдинбурге. Я видела этих ребят и на отдыхе, и в работе. Они мало зарабатывают, но в них чувствуется такое достоинство, такая порядочность. Более того, я уже забыла, что есть актёры, умеющие делать всё: водить кукол, божественно петь джаз и классику, одинаково хорошо играть трагические и комические роли. Эти ребята вызывают уважение. Мне с ними хорошо.

— Должна заметить, что старшее поколение редко даёт такую позитивную оценку молодёжи.

— Значит, им не встречались такие замечательные ребята. А мне повезло работать с ними и у Димы Крымова, и в Театре Наций, и в нашем «Современнике».

— Дмитрий Крымов – сын легендарного Анатолия Эфроса. Спектакль, о котором Вы рассказываете, в сентябре этого года получил престижную награду Всемирного Шекспировского фестиваля.

— Именно так.

— Вы заняты во многих театральных постановках, а почему Вас давно не видно на киноэкране?

— Видимо, кино для меня осталось в прошлом, потому что предлагают либо сериалы, либо что-то, от чего неловко. К счастью, пока я не очень нуждаюсь в деньгах и могу позволить себе отказываться. А то, что хотелось бы сыграть, мне не предлагают уже несколько лет.

— При всей занятости в театральных постановках, у вас остаётся время смотреть какие-то телепередачи?

— В общем, да, но я чувствую, что за этим последует продожение вопроса…

Совершенно верно. Недавно на передачу Малахова «Сегодня вечером» пригласили Татьяну Самойлову.

— Именно эту передачу я не смотрела, но вообще, когда  вижу Таню в её нынешнем состоянии, выключаю телевизор; мне её очень жаль.

— Вот и мне показалось, что зрелище было на редкость депрессивное: старая, больная женщина, не понимающая девяноста процентов того, о чём её спрашивали и оттого отвечающая невпопад. При этом непрерывно давали кадры из фильмов «Летят журавли» и «Анна Каренина» — видимо для того, чтобы напомнить о том, какой красавицей была эта актриса в молодости. А эффект был обратный – жалость, неловкость. Скажите, нужна ли актёрам вот такая слава, или лучше, чтобы их запомнили пусть не молодыми, но хотя бы адекватными?

— Наше телевидение постоянно этим занимается. Я сама несколько раз становилась жертвой таких программ на НТВ и только разве не судилась с ними. Они могут такое скомпилировать, что актёру после увиденного хочется руки на себя наложить. Например, они говорят, что приглашают на юбилейную передачу Славы Зайцева, а в это время на другом канале снимают другую передачу с таким закадровым текстом, что убить мало. Вот бы где пригодился закон о клевете, но тут он как раз не предусмотрен.

— А прощать Вы умеете?

— Да, я научилась это делать.

— А что бы Вы никогда не смогли простить?

— Ой, я уже сама не знаю. Оказывается, я могу простить и подлость, и предательство, и откровенную зависть. Сама себе удивляюсь.

— Не могу упустить случая задать вопрос по поводу ещё одной телепрограммы. Сегодня в выпуске новостей Первого канала дали интервью с Марком Цукербергом – основателем сайта Facebook. Может, для российского уха суть и тон вопросов были привычны, но меня поразила та плохо скрываемая подозрительная ненависть, свойственная давним советским временам:– Вы что, приехали завербовать лучшие российские умы? А что вы делаете с базой данных пользователей сайта – делитесь ею с FBI?

Понятно, что вопросы были написаны не ведущим, а спущены сверху. Но вот мне интересно, такая враждебная недоверчивость к американцам, особенно успешным и знаменитым, в сегоднящней России – норма?

— Знаете, если судить по фильму о Цукерберге, который мы с мужем видели, то о нём создаётся мнение как о человеке, который буквально ходит по трупам и предаёт друзей. Если забыть о фильме и судить по тому, как этот молодой человек себя ведёт, как говорит и что делает, то впечатление совсем другое. Лично меня восхищает, что в 28 лет можно быть миллионером, ничего не укравшим, никого не убившим, а добившимся всего собственными мозгами. Он ведёт себя раскованно, но с достоинством, как человек Мира. У него нет привычки трястись перед премьер-министрами и президентами. Он настолько свободен и независим, что дарит премьер-министру России, огромной страны, не бронзовую лошадь, а футболку. Да, меня это восхищает.

— Лия Меджидовна, с некоторых пор стало моей личной традицией задавать собеседнику вопрос об его отношении к Америке. Вы не стали исключением.

— Я обожаю эту страну. Мне там дышится легко, там живут приветливые люди. Поверьте, я говорю это не потому, что даю интервью для американского издания.

— Я и не сомневаюсь в Вашей искренности, ведь мы уже выяснили, что с Вашим характером невозможно лукавить или льстить.

— Это так. Я не могу сейчас сказать, что конкретно мне там нравится- какие-то обычаи, архитектура, театры, музеи, еда – просто мне подходит атмосфера этой страны.

— Тогда будем надеяться на скорую встречу. Успеха Вам.

— Спасибо.

Вела интервью Зоя Мастер